Боль и ужас – то сочетание, которое сделает ужас кромешным, а боль – невыносимой. И хочется поговорить о том, что позволило бы не смешивать это, а наоборот, разделить, чтобы снять ту самую невыносимую нагрузку, которая сейчас у многих вот так может создаваться этим сочетанием.
Начну со странного. Но тем не менее. Смерть на кресте, к примеру, или какая-то изощренная пытка с выдиранием ногтей, допустим, ужасна с точки зрения… как думаете, чего? Нет, не степени боли. А восприятия сознания. Степень боли – что втыкать гвозди в руки и ноги, что выдирать ногти, что почечная колика или резкая компрессия нерва в позвоночнике – примерно одно и то же.
Болевые рецепторы не в курсе, что именно с вами вытворяет жизнь, они реагируют на повреждение ткани и степень такового. И все. Поэтому сам способ причинения боли никак не влияет на качество восприятия ее болевыми рецепторами, если рассматривать только физику.
Или вот смерть. Сама по себе, с чисто физической точки зрения она не сильно страшна – как правило, это миг. Даже если ему предшествует какой-то период боли – она все равно такая же, как и любая другая боль. А сама смерть как таковая занимает примерно несколько минут земного времени до полного растворения в вечной части остатков человеческого сознания. И это даже приятно, я б сказал.
(Я помню, да, разные варианты смертей, включая и травматичные в казнях, а также чем только я не болел, если иметь в виду не только одну эту человеческую жизнь, впрочем, и в этой мне боли тоже хорошо досталось).
Но все решает наше сознание. Ужас, который заставляет многих терять все ориентиры, совершать неадекватные поступки, даже наносить себе вред своим неосознанными поведением – все это происходит от того, что мы себе представляем в голое и от того, как мы это все той же головой оцениваем.
А что вы, например, человек, воображаете себе в голове, когда боитесь смерти или возможной боли? Попробуйте задать себе вопрос, на чем именно все время подогревается ужас?
Если мы посмотрим на реальность – разве ни разу в жизни вас не посещала сильнейшая боль от которой только орать можно или (если владеете собой более уверенно) – только дышать? Вы это пережили ведь?
Почему тогда опыт не говорит вам о том, что вы можете это пережить, раз было уже? И если вы в курсе, что можете пережить, то для чего рисовать себе в голове адские картины собственного умирания в каких-то особенно страшных мучениях, которые почему-то должны сильно отличатся от каких-то других, уже бывших в вашей жизни?
Да, есть такое – «не хотелось бы вновь». Не хотелось бы, кто б спорил. Но возникает вопрос, если вы в реальной жизни будете стараться сделать многое, чтобы сохранить жизнь, здоровье, и тем не менее, если вы не в состоянии контролировать весь мир, то какой смысл тратить ресурсы не на заботу о себе и своей сохранности, реальную, какая посильна и возможна, а на попытки убиться об то, что 100% гарантировать себя отсутствие боли и тем паче смерти, вы не можете?
И, тем не менее, многие вовлекаются в этот процесс – день за днем запугивать себя же, рисуя себе страшнейшие картины, съедая собственную энергию, истощаясь об собственный ужас, а главное, что меня печалит, потому что я нередко бываю свидетелем такого, а чаще – тем, кто помогает разбираться с последствиями. Увы, но люди нередко наоборот, вместо самозащиты и заботы о себе наносят себе сами вред.
Типичный пример: человек ничем еще не болен всерьез, у него есть некоторые недомогания, пока не критичные особо, или вообще есть только цифры анализов, и ничего больше. Даже симптомов нет. Но человек быстро убеждает себя, что вот это обязательно превратится в какой-то беспросветный кошмар и от ужаса начинает, к примеру, принимать кучу лекарств в попытках «защититься» от болезни.
Итог – думаю, вы догадались. Повреждения наступают не от той болезни, которая пока еще не стала реальной угрозой, а от тех шагов, которые человек предпринимает как бы для защиты. А на деле выходит реальный вред себе самому. И остановиться в таком случае бывает непросто, потому что иллюзия хоть какой защиты временно успокаивает… сознание. А вот телу может конкретно вредить.
Или, например, даже если в жизни есть конкретная угроза жизни, то действия должны быть направлены на защиту, с внутренним вопросом «что я РЕАЛЬНО могу сделать для своей безопасности сейчас?» И если реально вы уже все сделали и большего сделать не можете, то одно точно НЕ стоит делать: изводить себя ужасом. Даже если вы сидите в ванной, обложившись подушками, вокруг стреляют, а бомбоубежища в вашем районе все равно нет.
Вы скорее сохраните себе жизнь, если будете в состоянии эффективно действовать, а не находиться в состоянии паралича от ужаса. К тому же, ужас реально способен усиливать боль до предела, а предел наступает там, где у человека отключается сознание. Чего так можно добиться, думаю, ясно уже.
Разделить боль как таковую и вычленить сам по себе страх, стараясь с ним договориться и через осознание невозможности все контролировать, и через принятие неизбежности боли в плотном опыте, и через воспоминания о преодолённом уже и способности справиться – все это возможные стратегии самосохранения при таком накале трудных событий.
Скажу я вам, в этом смысле человеческая жизнь имеет преимущества. Потому что в ней все конечно и довольно быстро конечно. А вот представьте, какой самый страшный страх может быть у души? А вот этот самый – бесконечная боль, очень, очень долгие мучения, грозящие перейти в вечность. Ведь высшее я человека – потенциально вечно. И сколько при таком раскладе будет длиться боль? Пока сам с ней не разберешься и не найдешь выход.
Тела нет – никто не отключит при достижении предела (у высшего я нет предела боли, только кукухой поехать можно, что тоже случается и там), впереди – вечность, нет никаких «объективных обстоятельств» которые бы ее неизбежно прекратили с течением времени, нет «износа» тела от той же боли… Кушайте на здоровье хоть миллиардами лет, если в земном времени измерять. Так что… У человека тоже есть опоры в той же временности, о которой нередко принято сожалеть. Но у нее же есть и преимущества.
А контролировать весь мир все равно не может никто – ни душа, несмотря на знание плана воплощения, ни тем более человек, и жизнь в «полностью предсказуемом и тотально безопасном от всего буквально мире» — утопия, которые неизбежно порождает человеческое сознание. И уходят тысячи жизней, чтобы понять, что полная безопасность и тотальный контроль – недостижимая мечта, которая разрушает сильнее любой боли и даже смерти, делая человека при жизни уже не очень способным жить и выжить.
Автор публикации
2 комментария
«Смерть на кресте, к примеру, или какая-то изощренная пытка с выдиранием ногтей, допустим, ужасна с точки зрения… как думаете, чего? Нет, не степени боли. А восприятия сознания. Степень боли – что втыкать гвозди в руки и ноги, что выдирать ногти, что почечная колика или резкая компрессия нерва в позвоночнике – примерно одно и то же.»
У меня страх боли связался с образом ужаса перед «изощренной пыткой». Когда-то в юности пришел под соусом «хватит ли мне духу не предать свои принципы из-за невыносимости боли». Не могу сказать что этот страх ушел, я и сейчас вздрогнула когда произносила…
А вот что степень боли у изощренной пытки и резкой компрессии нерва в позвоночнике примерно одинакова — удивило и стало открытием)
«Или, например, даже если в жизни есть конкретная угроза жизни, то действия должны быть направлены на защиту, с внутренним вопросом «что я РЕАЛЬНО могу сделать для своей безопасности сейчас?» И если реально вы уже все сделали и большего сделать не можете, то одно точно НЕ стоит делать: изводить себя ужасом. Даже если вы сидите в ванной, обложившись подушками, вокруг стреляют, а бомбоубежища в вашем районе все равно нет.»
Спасибо, ценно! И отвечает на многие вопросы на тему ужаса перед перед многими реалиями.
«У меня страх боли связался с образом ужаса перед «изощренной пыткой». »
…И это именно страх сознания (!) Потому что болевые рецепторы не видят ужаса, они реагируют только на интенсивность болевой стимуляции. А ужас накручивает именно сознание, поэтому пытка в сознании человека страшнее, чем колика. Но по факту для болевых рецепторов имеет значение только интенсивность стимула.